— Я знаю! — гордо сказал молодой советник. — Я его запомнил в лицо! Он сейчас стоит в карауле за дверью.

— Шипастый! — ахнул Арджит. — Это же мой десятник! Я его только что заметил и порадовался, что он остался жив...

Арджит умел быстро принимать решения и не тянуть с их выполнением. Распахнув дверь, Сын Клана окрикнул часового.

Шипастый не спеша вошел, поклонился в сторону лежащего короля, преклонил колено перед Арджитом и, поднявшись на ноги, отвесил поклон присутствующим. Все это он проделал небрежно и с чувством собственного достоинства, ничуть не смущаясь тем, что оказался в таком знатном обществе.

Высокородный Арджит приступил к делу с изяществом и деликатностью стенобитного тарана.

— Плохи твои дела, десятник. Ты короля с поля боя вынес?

Шипастый молча кивнул, пряча за почтительным видом хмурую недоверчивость. Он не ждал ничего хорошего от этих господ.

— А ведь государь будет очень недоволен тем, что его уволокли из битвы, как с огорода уносят мешок с репой! Воины увидели, что с ними нет короля, и бросились бежать. Выходит, ты, Шипастый из Отребья, виноват в том, что крепость не взята, а войско наше разбито...

Наемник не стал доказывать, что войско отступило под действием ужасных чар и что даже геройское ранение Нуртора получено не в битве, а во время бегства. Все это советники наверняка знали и сами. Важнее было выяснить, в какую скверную историю намерены втянуть его, Шипастого, эти люди с нехорошо блестящими глазами.

Не дождавшись ответа, Арджит продолжил:

— Ты понимаешь, разумеется, что король, придя в себя, прикажет казнить виновника разгрома армии.

— Его воля, — коротко и невозмутимо отозвался наемник.

— Мне жаль тебя, — проникновенно вздохнул Арджит. — Ты всегда был отличным воином и по заслугам стал десятником. Ты всегда был надежным и верным... ты ведь предан мне, Шипастый?

— Я предан моему господину так, как и подобает наемнику, которому не заплачено за последние полгода, — последовал сдержанный ответ.

Молодой советник фыркнул, но под гневным взглядом крючконосого старика поспешил стереть с лица усмешку.

Арджит на миг опешил, недоуменно взглянул на замкнутое, спокойное лицо солдата, потер в замешательстве свою лысину и продолжил:

— Не хочу твоей смерти, Шипастый. Тебе надо скрыться, прямо сейчас, пока король без сознания. Не жди смены караула. Силуран велик, а тебе скрыться — только кличку поменять. Мы с советниками из уважения к твоей храбрости не выдадим тебя... пожалуй, даже пустим погоню по ложному следу.

Десятник опустил голову, поэтому советники не увидели, как метнулась в его взгляде тоскливая обреченность. Что ж, эти господа по-своему честны с ним. Ведь они могли попросту отдать его пыточных дел мастерам. В умелых руках человек сознается в чем угодно — и в предательстве тоже...

Да, выхода у него не было. Но и блеять беспомощным ягненком матерый боец не собирался.

Шипастый поднял глаза и бестрепетно встретил хищные взгляды советников.

— По десять золотых с каждого, — негромко, но твердо сказал он.

— Что? — растерялся крючконосый старик.

— Вам нужен предатель, верно? Сорок золотых — и можете ловить меня по всему Силурану.

— Да как ты смеешь!.. — возмущенно начал было Арджит, но тут вмешался Незаметный.

— Это недорого, — убедительно сказал он и отвязал от пояса кошелек.

Советники явно привыкли считаться с мнением Незаметного. Хмуро потянулись они за кошельками.

— У меня при себе нет денег, — морщась, сказал высокородный Арджит, — но вот это кольцо стоит больше десяти золотых...

— Я сохраню его на память о моем господине, — вежливо отозвался Шипастый, забирая свою мзду.

В этот миг король пошевелился и слабо застонал. Мокрая тряпка сползла с его лба и шлепнулась на пол.

Советники устремились к постели. Медведь на миг остановился и сделал своему бывшему десятнику выразительный жест: мол, убирайся!

Шипастому не надо было десять раз все объяснять. Он скользнул за порог — изменник, который уже сегодня будет приговорен к страшной казни.

Но, оказывается, была на свете сила, которая могла задержать его за приоткрытой дверью. И был это слабый, но отчетливый голос короля:

— Как я здесь очутился?

Это был именно тот вопрос, который советники ожидали услышать.

Преклонив колено у изголовья кровати, крючконосый старик начал говорить о разгроме и бегстве армии, вскользь упомянул о грозном вражеском колдовстве. Но главной причиной, определившей печальный исход битвы, советник назвал то, что король против своей воли был удален с поля боя. Это привело солдат в смятение и вызвало панику. Виной случившемуся — наемник Шипастый из Отребья.

Шипастый стоял за дверью и слушал, хотя понимал, что надо уносить ноги, не теряя ни мгновения. Оставаться у порога и жадно ловить каждое слово ему велело то же чувство, что заставляет человека трогать языком больной зуб или, приподняв повязку, глядеть на собственную рану.

— ...Хотя еще не выяснено, — закончил советник из Рода Хасчар, — было это со стороны наемника Шипастого неумным усердием или заранее обдуманным преступным умыслом.

— Если государь прикажет, — негромко предложил Незаметный, — я сегодня же начну расследование.

Нуртор взглядом остановил советников.

— Шипастому из Отребья... — начал он и задохнулся, стараясь справиться с приступом кашля.

Советники замерли в напряженном ожидании. Храброе сердце стоявшего за порогом солдата сжалось, перестав биться в груди.

Король начал снова — раздельно, твердо и властно:

— Шипастому из Отребья позволяю основать Семейство.

Кто-то из советников, не удержавшись, тихо ахнул.

Сердце наемника вновь бешено застучало. Шипастый шагнул через порог, быстро пересек комнату, упал перед королем на колени и склонил голову на скрещенные запястья.

— А, ты здесь, — не удивился Вепрь. — Давай сразу с тобой и закончим...

Голос короля налился силой. (Нуртор чтил старинные обряды и каждый раз, свершая их, вдохновлялся, воспарял душой ввысь.)

— Назови мне свое истинное имя, имя твоей души, и да станет оно именем твоего Семейства на счастье твоим потомкам!

Мысли безымянного наемника, которого всю жизнь все звали только кличками, заметались, как снежинки в пургу. Хотелось придумать что-нибудь звучное и гордое, но короля нельзя было заставлять ждать, и солдат бухнул первое, что подвернулось на язык:

— Шипастый Шлем.

И сразу улеглась сумятица мыслей и чувств. И показалось седому наемнику, что об этом имени он мечтал еще мальчишкой, когда его окликали: «Эй ты, Отребье!..»

Король, прищурившись, перевел имя на Древний Язык:

— Ну что ж, Кринаш из Семейства Кринаш, носи это имя с честью, пусть тобой гордятся потомки. — Нуртор нашел взглядом крючконосого советника. — Почтеннейший Файрифер из Рода Хасчар сегодня же занесет мою волю на пергамент и передаст его тебе.

Почтеннейший Файрифер поклонился королю и, улучив мгновение, с веселой злостью шепнул Арджиту:

— Почему-то мне кажется, что этот мерзавец денег нам не вернет.

— Почему-то мне кажется, — оскорбленно шепнул в ответ Сын Клана, — что мы и не станем требовать эти деньги назад!..

Кринаш Шипастый Шлем, которого король отпустил легким кивком, на подгибающихся ногах вывалился за порог и прислонился к стене, каким-то чудом вспомнив, что он часовой и что смена еще не пришла.

Кринаш боялся умереть от счастья. Сейчас, только сейчас родился он на свет! Ведь известно: нет имени — нет человека...

А он еще и богат! У него целое состояние — тридцать золотых! Да еще перстень, за который десять не десять, но шесть золотых можно выручить... И теперь можно с толком эти деньги потратить. Не прогулять, а купить, скажем, землю... нет, какой из него крестьянин, лучше завести кузницу с парой умелых рабов... а еще лучше — держать постоялый двор! Вот-вот, это как раз для него!

С ума сойти! Он может все! Он стал человеком!